1.  Понятие этики. Основные этапы становления этики
2.  Этика в системе знания о морали
3.  Возрастание роли этики на рубеже ХХ и ХХ веков

1. Понятие этики. Основные этапы становления этики

Выдающийся русский философ Вл. Соловьев (1853-190О) назвал Иммануила Канта родоначальником нравственной философии, т.е. этики. Подобное утверждение мыслителя может кому-то показаться слишком категоричным. Хорошо известно, что задолго до Канта вопросы нравственности активно анализировались в сочинениях очень многих философов, богословов, педагогов. Все это, разумеется, хорошо знал Вл. Соловьев. Но этим высказыванием русский философ не только подчеркнул особый вклад Канта в развитие этической мысли, но и фактически отметил длительный, сложный период становления этики как самостоятельного учения. В отличие от своих предшественников, пытавшихся так или иначе обосновать решение нравственных проблем ссылками на психологию, антропологию, богословие и т.д., немецкий философ утверждал, что этика ничего не заимствует из других наук о человеке, а законы, принципы морали существенно отличаются от эмпирического знания и до всякого опыта (а ргог) заложены в нашем разуме. Кант стремился разработать "чистую моральную философию" как совершенно самостоятельную науку. По его мнению, нравственное поведение должно совершаться не из склонности, выгоды, подражания, а из одного уважения к нравственному закону. Словом, этика есть учение не о сущем, а о должном. оральная философия исследует совершенно другой мир — мир свободы. Если физика есть наука о законах природы, то этика — о законах свободы.
Вот, пожалуй, в самом кратком изложении суть принципиально нового отношения Канта к этике, нравственности.
Таким образом, можно с определенными оговорками утверждать, что именно к концу ХV века завершился предварительный этап в развитии этики. Именно в это время наиболее выдающиеся мыслители (и прежде всего Кант) осознали, что мораль не сводима ни к религии, ни к психологии, ни к каким-либо другим проявлениям культуры, а имеет свою специфику, свои особенные принципы и законы и играет свою роль в жизни человека и общества. Именно в это время устоялись основные понятия морали, столь важные для понимания сущности нравственной философии.
А начался процесс формирования этики в середине первого тысячелетия до нашей эры в Древней Греции, Индии, Китае. Сам термин "этика" (от древнегреч. еtоs — нрав, привычка) ввел в научный оборот Аристотель, написавший такие работы, как "Никомахова этика", "Большая этика" и др. Но не его следует считать "первым этиком". Еще до Аристотеля (384-322 гг. до н.э.), различными проблемами морали активно занимался его учитель — Платон (428-348 гг. до н.э.), а также учитель самого Платона — Сократ (469-399 гг. до н.э.). Словом, в V веке до нашей эры этические исследования начинают занимать важное место в духовной культуре. Разумеется, появление интереса к этим исследованиям было не случайно, а явилось следствием социально-экономического, духовного развития человечества. В предшествующий период на протяжении тысячелетий был накоплен первичный мыслительный материал, который закреплялся, главным образом, в устном народном творчестве — в мифах, сказках, религиозных представлениях первобытных людей. Много общества, в пословицах и поговорках и в котором делались первые попытки как-то отразить, осмыслить отношения между людьми, отношения человека и природы, как-то представить место человека в Тире. Далее, началу процесса становления этики способствовала и крутая ломка общественной жизни, которая происходила в середине первого тысячелетия до нашей эры. Все более укреплявшаяся государственная власть вытесняла родоплеменные отношения, старые традиции, обычаи. Возникала потребность в формировании новых ориентиров, идеалов, новых механизмов регулирования отношений между людьми. В ответ на эту потребность в осмыслении нового образа жизни и появилась этика. Неслучайно многие мыслители древности подчеркивали практическую направленность этики. Как отмечал Аристотель, цель этического учения — "не познание, а поступки". Наука о государстве (политиках), по его мнению, "пользуется остальными науками как средствами". Иначе говоря, этика как бы обслуживает политику.
Подобная направленность понимания этики у части философов в известной мере обусловливалась предшествующим развитием духовной культуры. Так, мудрецы, творившие еще до появления философии, "выдавали" практические рекомендации для повседневного поведения: "Ничего слишком" (Солон), "Лучшее — мера" (Клеобул), "Старость чти" (Хилон), "Не лги" (Солон) и др. Словом, моральное учение чаще всего понималось как житейская мудрость, требовавшая определенной гармонии, порядка, меры.
Отсюда вполне логично то внимание, которое уделили рассмотрению добродетелей древнегреческие мыслители. Целый ряд диалогов Платона ("Протагор", "Тенон", "Эвтифрон" и др.) посвящен анализу различных проявлений добродетелей, постижению сущности добродетели как таковой. Очень многие добродетели всесторонне рассматриваются в сочинениях Аристотеля, стоиков (Зенон, Сенека, Эпиктет и др.). А еще раньше, можно сказать, первый европейский моралист Гесиод (конец V века до н. э. — начало V века до н. э.) в поэме "Труды и дни" дает обстоятельную, эмоциональную характеристику добродетелей и пороков. Среди первых он выделяет бережливость, трудолюбие, пунктуальность и др.
Предпринимались попытки каким-то образом систематизировать добродетели, чтобы в них было проще ориентироваться. Так, Платон выделяет четыре базовые, кардинальные добродетели: мудрость, мужество, умеренность и справедливость. Позже фактически эти же основные добродетели выделяли стоики. Аристотель же считал, что существуют две основные группы добродетелей: дианоэтические (мыслительные, связанные с деятельностью разума) — мудрость, рассудительность, сообразительность и этические (связанные с деятельностью воли) — мужество, уравновешенность, щедрость и др. При этом древнегреческий философ полагал, что каждая добродетель есть середина между двумя крайностями. Так, скромность есть середина между бесстыдством и стеснительностью. Бесстыжий говорит и действует "как придется, при любых обстоятельствах. Стеснительный, напротив, остерегается делать и говорить что бы то ни было перед кем бы то ни было". Чувство собственного достоинства есть "середина между своенравием и подхалимством". Правдивость — середина между притворством и хвастовством. Подобная же характеристика дается довольно многим добродетелям. Нельзя не отметить, что представления о "золотой середине" встречаются и в культуре Древней Индии, Древнего Китая.
Пытаясь выяснить сущность добродетелей, мыслители античности вынуждены были выходить на основополагающие, глубинные проблемы моральной теории — такие, как природа самой морали и ее происхождение, как свобода и ответственность, как специфика, факторы нравственного воспитания.
Уже давно подмечено, что в культуре античности можно обнаружить зачатки едва ли не всех направлений философии, в том числе и нравственной философии, которые получили свое развитие в позднейшее время. Так, софистов Протагора (481-411 гг. до н.э.), Горгия (483-375 гг. до н.э.) и др. можно считать "основоположниками" этического релятивизма (от лат. геlаТvиs — относительный). Предшественники софистов, разделявших во многом представления древней мифологии, полагали, что все мироздание и человек существуют по одним и тем же законам. Космос даже в чем-то уподоблялся человеческому организму. Протагор же и его единомышленники фактически первыми заявили о том, что законы природы существенно отличаются от законов общества. Если первые существуют объективно, то вторые устанавливаются самими людьми с учетом их собственных интересов. К этому выводу их могло подтолкнуть как активное законотворчество правителей древнегреческих полисов (вспом-ним законы Ликурга, Солона, Перикла и др.), так и характер изображения богов в сочинениях Гомера, Гесиода. (Заметим, что Платон в своем сочинении "Государство" устами одного из своих персонажей осуждает Гомера, Гесиода за то, что они упоминали о кознях, которые строят боги друг другу и людям, об их "веселых" приключениях и т.д.) Словом, таких богов довольно сложно считать создателями нравственных правил.
"Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, а несуществующих, что они не существуют", — провозглашал Протагор. Именно человек, а не боги. Данное высказывание содержит в себе известный гуманистический пафос. Однако в нем же нетрудно найти и основания для субъективизма, произвола, ибо каждый индивид, можно предположить, устанавливает свои критерии, свою "мораль". И для последнего были свои основания. По свидетельству видного греческого историка философии Диогена Лаэртского ( в. н.э.), именно Протагор заявил, что "о всяком предмете можно сказать двояко и противоположным образом". В том числе и о моральных законах, принципах. Софисты нередко указывали на пестроту нравов и делали поспешный вывод об относительности добра и зла. Они нередко утверждали, будто одна добродетель у государственного мужа, другая у ремесленника, третья у воина. Все это подводило к мысли о неустойчивости, расплывчатости предписаний морали и, естественно, к возможности их нарушать. Впрочем, один из софистов — Гиппий открыто провозглашал, что "не стоит придавать серьезное значение законам и повиноваться им", ибо даже сами законодатели постоянно вносят в них поправки и даже отменяют.
Конечно, подобные фантазии можно считать одной из первых, не совсем удачных, попыток выявить природу морали. Однако подобная проповедь могла вызывать (и действительно вызывала!) нигилистические настроения у какой-то части населения, расшатывала моральные устои общества. Выдающийся древнегреческий драматург Софокл не без основания считал, что учение софистов порождает в людях чрезмерную гордыню, безответственность. Особенно опасной была доктрина софистов для политиков, формируя в них цинизм, вседозволенность и т.п.
Оппонентом софистов в целом ряде отношений был Сократ (469-399 гг.до н.э.), которого с полным основанием следует считать одним из основателей этического рационализма (от лат. гаtоnаls — разумный). Сократ стремился найти надежную основу для нравственных законов. По его мнению, зло индивид делает только по неведению. По своей же воле человек никогда не совершит неблаговидных поступков. Того, кто познал, что есть плохое, а что доброе, ничто не заставит поступить плохо. Выходило, что Сократ сводил добродетель к знанию о добродетели. Например, мужество есть "понимание того, что страшно и что не страшно"; умеренность есть знание о том, как обуздывать страсти; мудрость есть знание о том, как следовать законам. Словом, у Сократа все добродетели пронизаны разумностью. Если этой разумности недостаточно, то речь может идти о пороке. Торжество, не имеющее достаточной разумности, есть лишь дерзость.
Конечно, вряд ли можно в полной мере согласиться с древнегреческим философом. Известно, что преступники часто хорошо знают и нормы закона, и, разумеется, нормы морали. И однако они их нарушают. Впрочем, еще Аристотель замечал, что знание сути добродетели не делает человека существом нравственным. К тому же, приравнивая добродетель к знанию, Сократ, по вполне резонному замечанию Аристотеля, "упраздняет внеразумную часть души, а вместе с нею и страсть, и нрав" (см.: Большая этика. 1182а), т.е. нравственная жизнь человека заметно упрощается, обедняется.
В то же время было бы наивным не видеть рационального зерна в рассуждениях античного мыслителя. Добродетельным в полной мере может быть признано то действие, которое совершенно осознанно, со знанием, осмыслением конкретной ситуации. Если же какой-то поступок совершен случайно, неосознанно, то вряд ли он может каким-то образом характеризовать человека. Так, например, вы вошли вечером в подъезд дома и одним своим появлением предотвратили драку подростков или спугнули квартирного вора. Можно ли вас хвалить за это, если вы даже не заметили последствий своего нечаянного появления? Видимо, нет. Словом, знание является важным компонентом (хотя и не единственным) нравственного поведения. Добро должно быть "зрячим".
Необходимо также подчеркнуть, что этический рационализм Сократа окрашен верой в глубинную порядочность, благородство человека, что в общем-то возвышало и само учение, и личность философа.  Этический рационализм получил свое логическое завершение в доктрине ученика Сократа — Платона. Последний придал понятиям (идеям) о добродетелях самостоятельное существование, онтологизировал их. По воззрениям Платона существует особый, сверхчувственный, мир идей, который и обладает истинным бытием, а земной мир представляет собой лишь бледную, неточную и несовершенную копию этого высшего мира, в котором центральное место занимает идея блага. Человеческая душа до своего вселения в тело (темницу души) обитала в этом прекрасном мире и непосредственно созерцала идеи блага, справедливости, благоразумия, благородства и др. В земной же жизни душа припоминает то, что было известно, непосредственно созерцалось в сверхчувственном мире идей. Приобретенное в процессе земного существования знание (мнение) только тогда способно вести к добру, приносить пользу, когда оно опирается на сведения, полученные в ином мире.
Столь радикальный отрыв Платоном мира идей от земной действительности, а по существу, сущего от должного, идеала от реальности одобрялся не всеми философами. Уже Аристотель писал, что хотя "идеи ввели близкие нам люди" (напомним, что он был учеником Платона), ради спасения истины лучше отказаться от близкого и дорогого ("Платон мне друг, а истина дороже"). Аристотель считал, что благо само по себе, благо, совершенно независимое от чувственного мира, не существует. Кроме того, не без основания он замечал, что знания одних лишь идей явно недостаточно для повседневной жизни, ибо необходимо еще и знание и навыки для конкретного  воплощения этих идей в конкретных обстоятельствах: "...Какая польза будет ткачу или плотнику для их искусства, если они знают это самое благо само по себе, или каким образом благодаря уразумению этой идеи врач станет в каком-то смысле лучшим врачом, а военачальник — лучшим военачальником?". (Однако, заметим, без идей, высших ценностей нравственная жизнь теряет смысл.)
В античности зарождается такое направление, как эвдемонизм (отдревнегреч. еvdemоnа— счастье, блаженство), который стремился установить гармонию между добродетелью и стремлением к счастью. Позиции эвдемонизма разделяли очень многие мыслители древности — Сократ, Демокрит, Платон и др. Как отмечал Аристотель, "называть счастье высшим благом кажется чем-то общепризнанным". При этом предполагалось, что счастливый человек стремится к справедливым, добрым делам, а в свою очередь добрые поступки ведут к счастью, к хорошему расположению духа. Сократ говорил, что несправедливый человек "несчастлив при всех обстоятельствах, но он особенно несчастлив, если уходит от возмездия и остается безнаказанным". Словом, счастье возможно лишь в служении высшим нравственным ценностям.
В сочинениях ряда мыслителей древности эвдемонизм нередко переплетался с гедонизмом (от древнегреч. Неdоnе— наслаждение), который считал, что добродетельное поведение должно сочетаться с переживаниями удовольствия, а порочное — от страданиями. "Нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно", — учил Эпикур (341-27О гг. до н.э.). Основателями гедонизма обычно считают Демокрита, Эпикура, Аристиппа (435—356 гг. до н,э.). Гедонизм мог и действительно принимал порой вульгарные формы. Поклонники, своеобразные "романтики" чревоугодия и других устремлений плоти существуют во все времена. Но уже мудрецы древности предостерегали против крайностей. "Если перейдешь меру, то самое приятное станет самым неприятным", — говорил Демокрит. Эпикур, с одной стороны, писал, что добродетель следует ценить только тогда, когда она доставляет удовольствие. Но с другой стороны, он же утверждал следующее: "Величайший плод довольства своим ограничений желаний — свобода".
Эвдемонизму, гедонизму в определенной мере противостоял аскетизм, который нравственную жизнь человека связывал с самоограничением чувственных стремлений, удовольствий. Разумеется, эти ограничения не стоит рассматривать как самоцель, а лишь как средство достижения высших нравственных ценностей. Элементы аскетизма нетрудно обнаружить в учениях киников и стоиков. Основателем кинизма считается Антисфен (435-37О гг. до н.э.). Но, пожалуй, легендарную известность получил его ученик Диоген (4О4-323 гг. до н.э.), который не только проповедовал отказ от избыточных, неоправданных потребностей, вызванных к жизни современной ему цивилизацией, но и, судя по рассказам, в своей жизни действительно довольствовался малым (сладость отречения).
Основателем стоицизма считается Зенон (336-264 гг. до н.э.). Но наибольшую известность получили сочинения представителей римского стоицизма — Сенеки (3 г. до н.э. — 65 г. н.э.), Эпиктета (5О-138 гг.), Тарка Аврелия (121-18О гг.). Они также проповедовали необходимость отказа от чувст-венных удовольствий, стремление к спокойствию духа. Тарк Аврелий учил о бренности, зыбкости земного существования. Земные ценности недолговечны, тленны, обманчивы и не могут быть основой человеческого счастья. К тому же человек, по мнению стоиков, и не в состоянйи что-либо изменить в окружающей действительности и ему остается только покориться судьбе ("Идущего рок влечет, сопротивляющегося— тащит"). Задача философии и состоит в том, чтобы помочь человеку принять удары судьбы. Ее рекомендация, пожалуй, состоит в следующем: "Ты не можем изменить окружающий мир, но мы в состоянии изменить свое отношение к нему". Ты, например, прикованы цепями к стене, но кто мешает нам считать себя свободными.
Древнему миру была известна нравственная проповедь не только словом, пусть даже самым красочным, метким, возвышенным, но и своим собственным поведением. Здесь прежде всего необходимо вспомнить Сократа, которого необоснованно, можно сказать, по невежеству, приговорили к смертной казни. Он без особых затруднений смог бы убежать в другой город и тем самым избегнуть печальной участи. Но в этом случае он фактически признал бы правильность обвинений в свой адрес и ошибочность своего учения. Сократ, как известно, выбрал добровольную смерть. Конечно, трагическая кончина древнегреческого мыслителя — событие в определенной мере уникальное, ибо другие мужи на его месте (например, Протагор) предпочитали бегство в другой город и сохранение своей жизни. Но в этой связи стоит упомянуть Эпикура, киника Диогена, которые так-же "проповедовали" и своим образом жизни, своим примером. Так, Эпикур не только пропагандировал благоразумие, спокойствие духа, безмятежность, призывал следовать природе, а не насиловать ее, но сам весьма мужественно встретил последние минуты своей жизни. Эпикур, как свидетельствует, опираясь на различные источники, Диоген Лаэртский, имел множество друзей, а его школа пережила едва ли не все философские направления древности. Популярность Эпикура была во многом обусловлена его благодарностью к родителям, человеческим отношением к кому бы то ни было. Обвинения философа в аморальности он отвергает как совершенно несостоятельные: "Но все, кто это пишет, — не иначе как сумасшедшие".
Таким образом, можно сказать, что мыслители античности рассмотрели очень многие проблемы морали и создали тот культурный задел, который предопределил в значительной мере развитие этики в последующие столетия. Непосредственным преемником, хотя и довольно односторонним, античной культуры стала этика средневековья (V-ХV вв.), которая воспринимала культуру античности главным образом через призму христианских догматов. В учении христианских мыслителей нетрудно увидеть отголоски целого ряда положений стоицизма, учения Платона и несколько меньше Аристотеля и некоторых других философов древности. Однако культура античности отличалась довольно широким взглядом на человека, допускала сосуществование самых различных мнений о мире и человеке. Христианский мир, особенно в первые века своего существования, довольно жестко радел о "чистоте веры". В этических исследованиях христиан господствовал теоцентризм, т.е. все рассматривалось через призму отношения к Богу, проверялось на предмет соответствия священному писанию, постановлениям соборов. В итоге формировалось заметно новое понимание человека. В Нагорной проповеди Христа утверждается в качестве важнейших добродетелей такие качества, как смирение, терпение, покорность, кротость, милосердие и даже любовь к врагам (как высшее проявление любви к человеку — творению Бога — вообще). Значительное место в христианской этике отводится такой добродетели как любовь к Богу. Само понятие любви онтологизируется: "Бог есть любовь". Таким образом, в средние века утвердилось в массовом сознании довольно новое видение человека, новые подходы (новые, конечно, относительно, ибо зачатки этих подходов нетрудно обнаружить в культуре античности, особенно позднего периода) к решению вечных нравственных вопросов, к повседневному нравственному поведению индивида. Стоит, пожалуй, отметить еще одну черту христианского учения, которая в древнем мире широкого распространения не получила или, по крайней мере, так не навязывалась обществу — это идея всеобщей греховности и необходимости массового покаяния.
В качестве несомненно позитивного следует указать на усиление личностного начала в моральном учении христианства, которое обращалось к каждой человеческой личности независимо от ее социального статуса — к богатому и бедному, дворянину и последнему холопу и которое к тому же говорило о равенстве всех пред Богом. Усилению личностного начала способствовал и образ Христа — богочеловека, Сверхличности, который прошел земной путь и пострадал за грехи каждого человека. В этой связи стоит привести следующие слова известного католического теолога Романо Гвардини (1885-1968), который писал следующее: "Античность достойна всяческого восхищения, но в ее великой творческой мощи и богатой жизни духа сквозит какая-то неразвитость. Дух и душа человека христианской культуры в сравнении с его античными собратьями богаче на одно измерение; его способность чувствовать творчество сердца и энергия страдания — не от природной одаренности, а общения с Христом" ( Философские науки. — 1992. — № 2. — С. 153-154).
Одной из центральных проблем любой нравственной философии — проблема происхождения, природы морали. И здесь надо признать, что в этом вопросе мнения христианских мыслителей самых различных конфессий практически совпадает: все они говорят о божественной природе морали, исходят из одного из важнейших догматов, согласно которому творцом и промыслителем мира "видимого и невидимого" является Бог. Именно Бог "сотворил человека из праха земного и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Быт. 2.7). "Град земной" является слабой тенью "града небесного" — утверждал Августин Аврелий (354-43О гг.), оказавший значительное воздействие на разработку христианской доктрины.
Уже первые христианские мыслители (отцы и учителя церкви) так или иначе утверждали, что моральные убеждения человек получает от Бога двумя путями. Первый: в процессе творения души Бог закладывает в нее определенные нравственные чувства и представления. Выходит, что индивид появляется в этом мире уже с определенными нравственными задатками, по меньшей мере. (Здесь невольно вспоминается учение Платона.) Эти задатки, представляется, должны предопределять дальнейшее нравственное развитие личности и, следовательно, ее повседневное поведение. Эта нравственная предрасположенность называется естественным нравственным законом. Но, оказывается, одного естественного нравственного закона недостаточно для обеспечения необходимого уровня нравственности. Во-первых, человек живет в грешном мире с его соблазнами и искушениями и не каждый может проявить достаточную твердость духа. Во-вторых, человеческая природа повреждена первородным грехом, а поэтому индивид способен не услышать или не понять голоса божественной совести. Поэтому естественный нравственный закон дополняется богооткровенным нравственным законом, т.е. теми заповедями, предписаниями, которые изложены в Откровении (Библии).
В средние века между видными богословами развернулась полемика по одной из центральных проблем любого морального учения — проблеме свободы. Отцы и учителя церкви (Ориген, Тертуллиан, Такарий Египетский, Иоанн Златоуст, Иоанн Дамаскин и др.) не отрицали, разумеется, наличие у человека свободной воли (в противном случае невозможно было говорить о первородном грехе). Но, по мнению Августина и его сторонников, индивид по своей воле в состоянии творить только зло: "Когда человек живет по человеку, а не по Богу, он подобен дьяволу". Добрые же дела индивид совершает лишь под воздействием божественной благодати. Столь пессимистический взгляд на человеческую личность, созданную к тому же по образу и подобию Бога, принимался не всеми религиозньми мыслителями. Британский монах Пелагий выступил в открытую полемику с Августином, утверждая, что по своей воле человек в состоянии совершать как злые, так и добрые поступки. Здравый смысл, видимо, подсказывал, что точка зрения Пелагия в большей мере соответствует реальности, более гуманистична. Однако церковным властям, вероятно, из конъюнктурных политических соображений, импонировала позиция Августина. Пелагианство было осуждено, Пелагий был предан анафеме.
Много позже Фома Аквинский (1225-1274) — одна из самых значительных фигур в католическом богословии средних веков — по-своему подправил Августина. Он утверждал, что человек может творить добро и по своей воле. Но в границах, предопределенных Богом.
Следует иметь в виду, что за острой полемикой религиозных мыслителей стоит сложный вопрос, который вызывает серьезные трудности и у философов-материалистов, скептиков: "В какой мере в своей нравственной жизни индивид зависит от обстоятельств (социальных, природных и др.)?". Хорошо известно, что человек не всегда может реализовать свои благородные намерения по самым различным причинам.
Для христианской этики довольно остро встала проблема зла. Над ней размышляли и философы античности. Так, Платон в своем произведении "Государство" проводит мысль, что "для зла надо искать какие-то иные причины, только не бога", и осуждает Гомера за то, что у него Зевс оказался подателем не только благ, но и зла (379 с.). Но все же следует признать, что в политеистичных религиях древнего мира вопрос о природе зла ставился в более мягкой форме, ибо ответственность могла перекладываться не только на людей, но и многих богов, титанов и т. д. Иная ситуация складывается в христианстве, которое провозглашает догмат о творении мира не из хаоса (как в мифологии древних греков), а из Ничего. В итоге получается, что все события в этом мире — и добрые, и злые — предопределены самим Богом. Следовательно, сам собой напрашивался вопрос о причастности Бога к многочисленным страданиям, козням, лицемериям и др., которые вершатся на земле.
Какова же позиция Августина на этот счет? По его мнению, зла как нечто противостоящего, как равному, добру не существует. Все, что существует в мире, создано всеблагим Богом, который по определению творит лишь добро. Но в этом мире мы встречаемся лишь с отходом от моральных ценностей, с недостатком добра. Виновником этого является свободная воля человека. Кроме того, считал теолог, данную проблему следует рассматривать в мировых, вселенских масштабах, а не с позиции ограниченного и во времени, и в пространстве человека. Словом, нередко зло существует лишь в человеческом понимании.
Подобное разъяснение проблемы зла устраивало, разумеется, далеко не всех. В конце концов и поведение человека контролируется Богом. Появилось немало и других объяснений проблемы зла. Возникло целое направление богословской мысли — теодицея, задача которой состоит как раз в доказательстве непричастности Бога к существующему злу (если вообще признается факт его, зла, существования). Однако до сих пор религиозные мыслители аргумент "от зла" считают сильным орудием в руках атеистов.
Активно занимаясь пропагандистской, миссионерской деятельностью, религиозные идеологи вынуждены были глубоко изучать внутренний мир человека, противоречия духовной, нравственной жизни, детально рассматривать добродетели и пороки. Всему этому посвящены многие страницы сочинений Иоанна Златоуста (350-401 гг.), Саввы Дорофея (V в.), Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, папы Григория 1 и др. Отцы и учителя церкви подчеркивали роль веры в нравственной жизни человека, а в своих классификациях добродетелей наиболее важными считали такие, как вера, надежда, любовь.
Таким образом, в средние века, когда существовало тотальное господство религии и церкви, важнейшие нравственные проблемы решались специфическим образом — через призму религиозных догматов, в интересах церкви.
Эпоха Нового времени характеризуется глубокими переменами в духовной, экономической, политической сферах. Хотя позиции религии все еще остаются достаточно прочными, религиозные реформы потрясают такие страны Европы, как Германия, Англия, Франция и др. Появляется новая разновидность христианства — протестантизм, этическая доктрина которого в ряде пунктов заметно отличается от учения католической церкви. "Католическая мораль носит христианский, мистический, а протестантская — уже с самого начала рационалистический характер... Католическая мораль была mаtег dоlогоsа (скорбящая богоматерь — Л.П.); протестантская —дородная, благословенная детьми хозяйка дома", — писал Л. Фейербах.
Протестантизм не только упростил обряды, но и морально возвысил повседневную жизнь человека, превратив ее в однообразную форму служения Богу. В результате протестантское учение о том, что Бог заранее предопределяет одних к спасению, а других к погибели, порождало не пассивность, как можно было ожидать, а активность индивида:
только успехи в делах могут свидетельствовать о его богоизбранности. Поэтому протестанты в мирской жизни частенько стремились проявить себя. Отсюда вполне логично, что многие авторы признают особую роль протестантизма в становлении капиталистического производства (об этом весьма активно писал Т. Вебер).
Хотя позиции религии в Новое время остаются весьма прочными, все-таки духовная, в том числе и религиозная, жизнь общества становится более разнообразной. Во-первых, как мы уже отмечали, возникаю'? самые различные направления протестантизма. Во-вторых, в Новое время получают известное распространение различные формы свободомыслия (атеизм, деизм, скептицизм, пантеизм и др.). Соответственно несколько иначе трактуются некоторые вопросы моральной теории (об этом ниже). Так, скептики Т. Монтень (1533-1592), П. Бейль допускали возможность существования морали, независимой от религии, и даже заявляли, что и атеист может быть существом нравственным. Как мы уже отмечали, Кант создал учение об автономной (от греч. аutоs— сам и nomоs— закон), можно сказать, самозаконной, в противовес учению о гетерономной морали (от греч. Неteros— иной), т.е. морали, имеющей основания за пределами ее самой. Поскольку мораль, считал немецкий философ, исходит из человека как существа свободного, она "не нуждается в идее о другом существе над ним". Как писал позже русский философ Вл. Соловьев, "разложение Кантом нравственности на автономный и гетерономный элементы и формула нравственного закона представляет один из высочайших успехов человеческого ума".
Кант также полагал, что для себя самой мораль не нуждается даже в религии. Но отсюда не следует, что немецкий мыслитель был атеистом. Он лишь иначе рассматривал проблему взаимоотношений религии и морали. Фактически у Канта не мораль находила свое "оправдание" в религии, а, наоборот, сама религия находила свое "оправдание" в морали. Не нуждаясь в религии для своего собственного обоснования, мораль в то же время нуждается в религии как важном факторе утверждения реальной справедливости, движения к высшим ценностям. Религиозные идеи о Боге как грозном судье, о загробном воздаянии, считал Кант (и не только он), являются важными побудителями к нравственному совершенствованию.
Заметная часть мыслителей Нового времени пыталась найти истоки морали в разуме человека, в его природе. Причем, и природа, и разум не всегда рассматривались в религиозном духе, а порой как явления достаточно автономные. Английские философы нередко исходили из устремлений эмпирического, "живого" индивида и истоки морали старались найти либо в его чувствах (Кентстбери, Юм), его интересах, стремлении к пользе (Бентам (1743-1832); Тилль (18О6-1873)). Причем, польза чаще всего понималась не в узкоэгоистическом плане, а в смысле достижения наибольшего счастья для наибольшего количества людей. Последняя теория получила название утилитаризма (от лат. utilites — польза). Впрочем, уже Сократ соединял добродетель с пользой (см., напр.: Платои, Тенон, 88а). В ХV-ХV вв. получает распространение теория разумного эгоизма (Спиноза, Гельвеций, Гольбах и др.). В ХХ веке ее поддерживали Л. Фейербах, Н. Чернышевский и др. Согласно этой теории человеку просто невыгодно вести аморальный образ жизни, ибо на его злодеяния окружающие люди ответят тем же самым (по пословице: "как аукнется, так и откликнется"). И конечно же, человеку выгодно бороться против всего того, что мешается и его собственному счастью и счастью близких.
В сравнении со средневековьем этические искания отличаются несравненно большей пестротой, разнонаправленностью, что позволило создать определенный теоретический задел для нравственной философии последующих столетий. Следует подчеркнуть, что именно в Новое время этика приобрела глубокий гуманистический пафос, который сохраняется во многих отношениях до настоящего времени и стал ее отличительной чертой.
Словом, как мы уже подчеркнули в самом начале этого раздела, именно в конце ХV века усилиями многих мыслителей этика приобрела самостоятельный статус, выявила во многом специфику объекта своего исследования (морали), создала достаточно развитый понятийный аппарат. Разумеется, речь не может идти о какой-то завершенности, а об ее окончательном выделении в качестве самостоятельного явления в многообразном спектре духовной культуры. Тем более, что и ныне нравственная философия не поставила все точки над "" (такое вряд ли станет когда-либо возможным), но и до сих пор сталкивается с серьезными трудностями. И это вполне понятно, ибо этика обращена к самым глубинным проблемам бытия человеческого, к тайне человека, к его отношениям с другими людьми и с Тиром в целом.
Этическая мысль конца ХХ и всего ХХ века представляет собой довольно пеструю картину. Опираясь на достижения своих предшественников, она рассматривает вечные проблемы человека с различных мировоззренческих (религиозных и материалистических) позиций, с различной мерой использования достижений таких наук, как психология, генетика, социология, история и др. Неодинаково освещаются в свете высших моральных ценностей и те новые ситуации, которые порождаются современной научно-технической революцией. Обозревая данный период, стоит особо выделить духовные искания Ф.Т. Достоевского, Л.Н. Толстого, В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева и других выдающихся русских мыслителей, которые большое внимание уделяли нравственной проблематике. Как писал в начале ХХ века С.Н. Булгаков, "в наши дни из всех философских проблем этическая проблема выдвигается на первое место и оказывает решающее влияние на все развитие философской мысли". Богословы, представляющие самые различные религии, и ныне серьезно исследуют многие вопросы нравственной жизни и оказывают самое заметное влияние на философскую, нравственную культуру нашего времени. Глобальные проблемы существования личности остро ставятся представителями экзистенциализма, яркими представителями которого являются Т. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю, К. Ясперс и др. Язык морали, логическая культура современного морального сознания углубленно анализируются различными направлениями неопозитивизма.
В ХХ веке этические исследования стали многостороннее, изощреннее. Но было бы, думается, опрометчиво утверждать, будто нравственные искания прошлых веков устаревают, как например, устаревают некоторые положения естественных наук. Сочинения Демокрита и Платона, Эпикура и Сенеки обращены, в конечном счете, к вечным проблемам отношения человека и Тира, человека и человека, к смысложизненным вопросам. Изобретение микроскопа или космические исследования, хотя, конечно, накладывают известный отпечаток на размышления по данным проблемам, но вряд ли они меняют их суть. И главное: в этих духовных исканиях просматривается живая человеческая личность, с ее сомнениями и открытиями, надеждами и разочарованиями. А это имеет непреходящее значение уже само по себе.

2. Этика в системе знания о морали.

Выше мы упоминали о том, что этика выделилась в относительно самостоятельную дисциплину в конце ХV века. Причины столь позднего "созревания" этики обусловлены не только сложностью ее предмета, но и тем, что в реальной жизни мораль не существует изолированно, ее принципы пронизывают все виды деятельности человека. Поэтому довольно многие науки так или иначе затрагивают различные проявления, стороны морали. Словом, знание о морали формируется в результате деятельности не только этиков, но и психологов, педагогов, богословов, социологов, историков, литературоведов и представителей некоторых других наук, которые непосредственно выходят на человека.
Не без основания утверждают, что все познается в сравнении. Разумеется, и для выявления специфики этики, особенностей ее предмета целесообразно сопоставить ее с Другими отраслями духовной деятельности.
Этику, как мы уже отмечали, иногда называют нравственной философией. Следовательно, прежде всего необходимо выявить ее отношение с философским знанием. Традиционно считается, что философия включает в себя онтологию (науку о бытие), гносеологию (науку о познании) и этику (науку о морали). В различных философских системах прошлого и настоящего акцент делается в зависимости от различных обстоятельств (историко-культурных, субъективных и др.) на различные отрасли философии. В целом ряде философских школ (Эпикур, Сократ, стоики, многие направления религиозной философии и др.) акцент делался именно на нравственной философии, которая, как, не без основания, считалось, венчает собой жизненную мудрость. Н. Бердяев отмечал: "Этика есть завершающая часть философии духа, в ней пожинаются плоды философского пути жизни". Хотя надо отчетливо представлять себе, что различные части философии находятся в теснейшем взаимодействии, проникают друг в друга. Правда, Аристотель попытался развести этику и философию, поставить тику в зависимость от политики, придать этике чисто практическую задачу — помогать реализовывать те задачи, которые ставит перед ней политика. Но в этом случае происходит своеобразное ограничение нравственной философии, которая по сути своей для того, чтобы ответить на смысложизненные вопросы, должна выйти на основополагающие представления о Тире и человеке, на представления онтологического порядка. Думается, не случайно первая глава "Этики" Б. Спинозы (1632-1677) называется "О Боге", в ко-торой раскрываются исходные понятия его философского учения (субстанции, модус, атрибут и др.). Философ выходит не только на онтологию (учение о бытии), но и на гносеологию (учение о познании), ибо он исходит из убеждения, что мир нравственных ценностей не только существует, но и в том, что человек в состоянии познать его многие проявления. В противном случае рассуждения о добре и зле, совести и справедливости окажутся пустым сотрясением воздуха.
Иначе говоря, этика является наукой не только нормативной, предписывающей, как поступать в тех или иных случаях, но и учением теоретическим, объясняющим природу морали, сложный и противоречивый мир нравственных отношений, высшие устремления человека. Теоретическая глубина этики и позволяет ей делать убедительные рекомендации для человеческой личности. Как писал В.С. Соловьев, при всей важности метафизики и гносеологии "прямое значение для жизни и деятельности имеют не они, а нравственная философия, предмет которой — то, что действительно дано в духовной природе, и те руководственные, практические истины, которые из этих данных вытекают с логической необходимостью". Особенно наглядна взаимосвязь метафизических и нравственных вопросов в религиозном учении. Например, христианские богословы категории добра и зла, долга, совести и др. раскрывают исходя из основных догматов (прежде всего — из признания Бога творцом и промыслителем мира).
В решении ряда своих вопросов этика взаимодействует не только с другими разделами философии, но и с психологией, особенно тогда, когда речь идет об анализе нравственных чувств, их роли в духовных исканиях людей. Традиционна связь этики с богословием и религиозной философией, которые специфически рассматривают практически все проблемы моральной теории. Происхождение морали невозможно объяснить без обращения к спектру исторических наук, к социологии, в известной мере и к биологии. Без обращения к педагогике и психологии невозможно детально разобраться в нравственном мире человеческой личности, выявить действительные мотивы тех или иных поступков, дать полезные рекомендации для воспитателей.
Итак, отмечая, что многие науки рассматривают те или иные стороны нравственной жизни, мы все же должны констатировать, что на долю этики (нравственной философии) выпадает задача, во-первых, выявить сущность морали и отсюда, во-вторых, координировать исследование морали самыми различными науками.
В этой связи стоит поставить вопрос о специфике самой этики. Известный мыслитель, лауреат Нобелевской премии А. Швейцер писал: "Этика и эстетика не являются науками". Думается, с ним согласятся многие богословы. Не только они. Среди философов довольно широко распространено мнение, что ценности не являются прерогативой науки. Так, видный английский философ, математик Б. Расселл (1872-191О) замечал: "Наука не решает вопрос о ценностях, но происходит это потому, что такого рода вопросы не решаются с помощью интеллекта".
Заявления подобного рода страдают известной категоричностью. Разум, конечно, играет немаловажную роль в осмыслении нравственности. Но в то же время следует признать, что в процессе проникновения в сущность морали большую роль играют и чувства, и вера — вера в торжество добра, справедливости, вера в существование самого мира высших ценностей и др. Иначе говоря, если и можно считать этику наукой, то наукой весьма специфической, заметно отличной от естественных, точных наук. Нравственный мир человеческой личности слишком противоречив, проникает не только в сферу разума, но и во все разделы психики, динамичен, чтобы его можно "сфотографировать" при помощи какой-то математической формулы. В осмыслении нравственной жизни важную роль может играть и чувство, и вера, художественный или религиозный образ.

3. Возрастание роли этики на рубеже ХХ и ХХ веков

В самом конце ХХ века человечество живет в своеобразной духовной атмосфере. Достижения современной научно-технической революции, с одной стороны, повысили общий уровень образования населения, сделали жизнь в общем более зажиточной, комфортной, а с другой стороны, привели к появлению так называемых глобальных проблем — экологической, демографической, предотвращения мира от термоядерной войны и др., которые нередко создают тягостные ожидания, предчувствия "конца света" (апокалипсические настроения). Пессимизм подогревается и возможностями современной генетики вторгнуться в "святая святых" — в самые сокровенные тайны механизма наследственности, в деятельность психики и т.д.
Социальный опыт человечества ХХ века также не очень способствует появлению благостных ожиданий. Две разрушительные мировые войны, унесшие жизнь многих десятков миллионов людей, практика тоталитарных режимов в ряде государств (Германия, Италия, СССР, Чили, Греция и др.), ряд локальных войн (Корея, Вьетнам и др.),могущих перерасти в войны мировые — вот краткий перечень самых драматических, трагических событий нашего времени.
Все это вместе взятое оказывает давление (не всегда осознаваемое) на психическую жизнь индивида, создает почву для нигилистических установок ("все равно война!", "все равно конец света!"), для срывов и... обращения к основополагающим, глубинным проблемам человеческого существования, к проблемам по сути своей нравственным: "Каково назначение человека? Достоин ли он счастья и что такое счастье? В чем сущность добра и зла, справедливости? В чем заключается долг Человека?". Известный французский философ А. Камю справедливо отметил следующее: "Современное мироощущение отличается от классического тем, что живет моральными проблемами, а не метафизикой".
В то же время необходимо подчеркнуть, что наше "судьбоносное" время не только усиливает интерес к нравственной проблематике, но приводит к усилению роли морального фактора во всех сферах жизнедеятельности человека. Именно моральные убеждения заставляют миллионы людей выступать против гонки вооружений, против военного разрешения самых разнообразных конфликтов. Именно нравственная ответственность встает на пути не-предсказуемых по последствиям научных экспериментов. Именно потеря морального авторитета политических лидеров привела к уходу их с государственных постов, к смене политических режимов в ряде европейских (и не только европейских) стран. Без реализации элементарной справедливости, порядочности невозможно создать "работающую", эффективную экономику. В этой связи уместно вспомнить слова известного политического деятеля, организатора Римского клуба А. Печчеи о том, что "наиболее важным, от чего зависит судьба человечества, являются человеческие качества — и не качества отдельных элитарных групп, а именно "средние" качества миллиардов жителей планеты".
К сожалению, не все общественные, государственные деятели современной России понимают, что без морального возрождения, без нравственного просвещения, и прежде всего в системе образования, невозможно оздоровление экономической, политической жизни. К сожалению, приходится констатировать, что курс "Этики" во многих вузах не приобрел необходимого статуса. Так же следует признать, что не ведется целенаправленной работы по становлению новых нравственных идеалов. Получается: старые идеалы утрачены, а новых нет. В итоге низкий уровень нравственной культуры. Государственные органы не координируют деятельность этиков, педагогов, представителей художественной культуры. А между тем, государство по природе своей обязано создать необходимые усл6вия для формирования хотя бы минимума нравственности.
Конечно, надо отдавать себе отчет в том, что перед обществом в сфере нравственности стоят весьма сложные задачи. А именно: необходимо вечные общечеловеческие нравственные ценности реализовать в конкретных условиях российской действительности. Немалые трудности и в сфере этических исследований. Прежде всего необходимо преодолеть инерцию "однополосного", одностороннего анализа нравственной жизни, рассмотрения морали через призму экономических и политических интересов. Очень важно конструктивно, без эпигонства и наивного подражания ознакомиться с самыми различными направлениями этической мысли, в том числе с теми, которые в недавнем прошлом в лучшем случае недооценивались. Иначе стоит осмыслить и историю этических исследований. Наконец, необходимо иметь в виду, что без должной культуры этических исследований вряд ли возможно моральное возрождение России.